Предания Солотчинской обители

Передовой отряд татаро-монгольской конницы на рысях вымахал на высокий берег реки, и всадники в мохнатых шапках попридержали разгоряченных долгим бегом коней.
Внизу, под обрывом, затаилась под ледяным панцирем река, а дальше, дальше — до самого горизонта, — словно невиданная рать, простирались леса. Сосны и ели, плотно примыкая друг к другу, поднимались к стылому небу, словно тысячи и тысячи мохнатых копий. То тут, то там серебристо проблескивали в темной хвое прямые, как стрелы, стволы берез.
Тишина стояла такая, что звенело в ушах, и только фырканье коней иногда нарушало это морозное безмолвие. Неохватная глазом ширь завораживала и манила.

– О солодча! — с шумным вздохом исторг из груди предводитель отряда.

– Солодча, солодча! — нестройным эхом пронеслось по толпе нукеров.

«Солодча» по-татарски якобы означает «красивое место». Отсюда, мол, и пошло название: Солотча. Так гласит народное предание.

Не будем дотошно копаться в этимологии. Пусть нет такого слова в татарском языке. Название «Солотча» могло произойти от слова «соль» или «солод». По мнению известного знатока рязанской топонимики Арсена Бабурина, наиболее достоверными версиями происхождения названия «Солотча» являются две. Во – первых, южнорусское происхождение топонима, принесенное на Рязанскую землю в XI веке переселенцами из Киевского княжества, где течет речушка Золотча, впадающая в Днепр. Во-вторых, в русском языке некогда наличествовали слова «солоть», «солоти на»(«слотина»), обозначавшие ржавое болото, но без трясины, а с твердым поддоном. В различных исторических источниках название поселка писалось по-разному: Солотча, Солодча, Солотчша, Солодша, Солодща и даже Солотшща. Не в словах суть. Суть в ином: это курортное место в двадцати километрах от Рязани действительно прекрасно. Здесь природа среднерусской полосы предстает во всем своем скромном, некичливом обличии и затаенно-задумчивой красоте. С чьей- то легкой руки Солотчу называют «рязанской Швей- царией» или «воротами в Мещёру».

Существует предание, что однажды великий князь Олег Иванович Рязанский со своей супругой Евфросинией — дочерью великого князя Литовского — и доблестной дружиной осматривал свои владения и побывал на реке Солотче, впадающей в Оку. В глухом бору, в уединенном месте, повстречали заезжие двух отшельников, Василия и Евфимия, живших в скитах. После беседы со старцами князю пришло на ум построить в этом красивом месте православную обитель, чтобы затем, как это было заведено у русских князей, на исходе жизни принять здесь постриг. Так в 1390 году был основан Солотчинский Рождества Пресвятой Богородицы монастырь. Быстро растущая обитель щедро вознаграждалась из великокняжеской казны, пользовалась особым покровительством князя и вскоре стала одной из самых богатых в рязанских землях. Олег Иванович часто посещал новую обитель, «стараясь пешись о душе своей». На исходе лет великий рязанский князь был пострижен в монашество с именем Иона и завещал похоронить себя в этом монастыре.

«Трудно сказать, чем руководствовался князь Олег, основав здесь в конце XIV века монастырь, — писали Г.К. Вагнер и С.В. Чугунов. — Со стороны владимирских земель Рязани, кажется, ничто уже не угрожало. Разве заготавливал себе Олег своего рода тыловой рубеж на случай осады Рязани татарами? Возможно, что в связи с таким домыслом давно уже в Рязани бытует легенда об устройстве Олегом подземного хода из своего дворца прямо в Солотчинский монастырь».

5 июня 1402 года Олег Иванович скончался и был с почестями похоронен в основанной им обители. Спустя три года тихо упокоилась и его супруга Евфросиния, принявшая перед смертью постриг с именем Евпраксия. Княгиню похоронили рядом с мужем. Предтеченская церковь, в которой находились гробницы княжеской четы, стояла у реки, на самом обрыве. Постепенно берег осыпался, и в 1768 году храм обрушился (по другим сведениям, его разобрали из-за ветхости). Прах Олега и Евфросинии был перенесен в монастырскую церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Во второй половине XIX века последний приют княжеской четы украсило их живописное изображение в облачении схимников.

Прижизненных изображений великого князя (если таковые имелись) не сохранилось, однако недавно стало возможным лицезреть облик князя, каким он был более шести веков назад. В знаменитой лаборатории пластической реконструкции при Институте этнографии Академии наук России, организованной в свое время доктором исторических наук Михаилом Михайловичем Герасимовым, по «честной главе» Олега Ивановича (проще говоря — по черепу) изготовили его объемное изображение. В соответствии с законами антропологии бюст великого князя изваяла Татьяна Сергеевна Балуева. Вместе с помощницей Елизаветой Валентновной Веселовской она «обрядила» князя в островерхий шлем с кольчужной сеткой – бармицей, которая предназначалась для защиты шеи и плеч, и в корзно – легкую накидку, схваченную у правого плеча круглой застежкой. Как выглядел Олег Рязанский при жизни? Прямой нос, плотно сдвинутые волевые губы, крупные глаза под горделиво вздернутыми бровями, ухоженные усы и борода. Великий князь, мужественный воин, мудрый государь…

В Солотчинском монастыре долгие годы хранилась боевая кольчуга Олега, которая оберегала его в жестоких битвах, а во время посещения монастыря он надевал ее под княжескую одежду. Кольчуга князя-витязя считалась чудотворной и, по преданию, исцеляла от болезней прикладывавшихся к ней людей. Доспех весит 16 фунтов (более 6,5 килограмма). Чтобы его носить, нужно было обладать недюжинной физической крепостью. Не каждому нынешнему здоровяку под силу обрядиться в тяжелую кольчугу да при этом еще идти в сражение с мечом и щитом! Ныне реликвия хранится в Рязанском историко-архитектурном музее-заповеднике. Это живой отзвук далекой эпохи, свидетель былого могущества Рязанского княжества…

Уже в XV веке Солотчинский Рождества Пресвятой Богородицы монастырь играл заметную роль в истории Русского государства. Как и водилось в те времена, обитель была не только приютом для богомольцев, но и крепостью. Благодаря покровительству рязанских князей монастырь год от года богател. «Обитель, состоявшая из четырех-пяти десятков братии, владела тысячами десятин пахотной земли, лесными и сенокосными угодьями. Тысячи крестьян находились в полном распоряжении настоятелей и соборных старцев…» – отмечал краевед Д.А. Коновалов.

В 1552 году монастырские насельники принимали участие в походе русских войск под предводительством Ивана Грозного на Казань, который закончился падением татарского ханства. В память об этой победе в монастыре была построена Алексеевская церковь.
Земельные владения обители расширялись, а когда настоятелем стал архимандрит Игнатий, человек деятельный и властный, а порой и жестокий, монастырским крестьянам пришлось туго. «Нас, мужиков, бьёт плетьми и батогами ежедень, выколачивает деньги, – сообщали они в 1665 году в челобитной царю Алексею Михайловичу. – Он же, архимандрит Игнатий, Солотчинского монастыря, бьёт наших баб и девок нещадно плетьми… Ежегодь строит в монастыре, а через год тот построй рушит, строит новый, и так ежегодно. Эпитимьями морит за самый малый грех, и и жизни от того не стало, великий государь!… докучает тебе о милостныне, великому государю, сам все лжёт, «что-де облачение на мне истлело…» Покупает Игнатий на одежды шелк все шемаханский, а шапку нынче велел себе соорудить из соболей и бархата с жемчугами. Стала та шапка ценовна в пятьсот рублев. Золотых кружев накупил и камениев дорогих, а денег не стало, то продал из монастыря три иконы редких с басмой, – за такое его дело пакостное даже монахи ропотят»

Вероятнее всего, государь не внял мольбам солотчинцев — ведь царское «Уложение» не разрешало крестьянам жаловаться на землевладельцев. Во всяком случае, архимандрит Игнатий и в дальнейшем, ссылаясь на скудость обители, обращался к властям (теперь уже к царевне Софье) с просьбой отпустить средства на восстановление обветшавших стен, башен и других монастырских построек. «Бьют челом богомольцы твои, — слезно молил настоятель. – Строения монастыря обветшали и развалились, потому и разное облачение за древностью многих лет поистлело… Иконы позолотить за монастырской скудностью нечем. Государыня, смилуйся, пожалуй».

Архимандрит Игнатий задумал заново отстроить обитель, которая должна была превратиться в монастырь-крепость. Правительница Софья в 1688 году пожаловала монастырю средства на строительство новых зданий, которое длилось десять лет.

Взявший в свои руки власть Петр I приказал новых монастырей не строить, а в старые помещать убогий люд, покалеченный в сражениях, одиноких стариков. В 1698 году в монастырь была доставлена группа участников стрелецкого бунта. Архимандрит Игнатий в срочном порядке был переведен в Тамбов: уж очень усердно он молился за здравие Софьи, оказавшейся в заточении…

Среди исследователей существует мнение, что храмы, возведенные в монастыре в конце XVII века, строил выдающийся зодчий, выходец из крепостных, Яков Григорьевич Бухвостов, автор Успенского собора в Рязани. Искусствовед М.А. Ильин сделал вывод: «Сопоставление архитектурных приемов рязанских храмов: Воскресения Сгонного, Солотчинской трапезной и надвратного храма позволяет думать, что их авторами были не разные люди, а один зодчий и что этим зодчим мог быть Бухвостов, так как ряд деталей этих памятников повторяется не только в рязанском соборе, но и в церкви села Уборы».

Как писали И.К. Красногорская и С.В. Чугунов, «работы, на которые был заключен подряд еще в 1688 году архимандритом Игнатием, были почти закончены. Радовала глаз построенная на столичный лад трапезная с церковью Святого Духа и гульбище вдоль северного и западного фасада. Выложенные из красного кирпича стены церкви и трапезной нарядно украшены резными белокаменными деталями, изразцовыми вставками с изображением херувимов. Затейливыми волнообразными парапетами оканчиваются второй ярус четверика и восьмерик церкви — церковь трехъярусная, на подклете…»

Духовская церковь с трапезной скорее напоминают дворец, а не храм, они своим видом прославляют не столько религию, сколько мастерство древних русских зодчих. «Было бы ошибкой утверждать, что перед нами нарышкинское барокко, столь родственное Бухвостову, – пишут Г.К. Вагнер и С.В. Чугунов. – Схема та же, но художественное претворение, мы сказали бы – более гражданское, или светское, хотя заказ разрабатывали монастырские владыки». Особое великолепие Духовскому храму придают декоративные формы, среди которых много изразцов.

В трапезной было много помещений: две больших палаты, гостиная, кельи, пекарня, кухня с котлом на шесть ушатов, квасоварня, погреба… Имелись даже тюремные камеры внизу под гульбищем. Трапезная палата представляла собой огромный бесстолпный зал, освещенный с двух сторон большими окнами. Подобные залы, как считают краеведы, до этого были только в Москве – на патриаршем дворе да в Симоновом монастыре.

В подобном стиле построена и надвратная Предтеченская церковь. 4 июля 1696 года в присутствии архимандрита зодчий вставил в стену этого храма закладной камень с запиской, в которой указана дата основания храма и имя настоятеля монастыря. Имени зодчего в записке не значилось – такое не было принято у русских мастеров. Но часто бывало, что они метили камин своей особой меткой и закладывали их в постройки.

Предтеченская церковь (Святые ворота) оригинальна тем, что здесь между окнами на гранях главного восьмерика в особые обрамления вставлены фигуры четырех евангелистов, выполненные из керамики. Фигуры евангелистов — почти одинаковые, головы – разные. Изображение крупномасштабных человеческих фигур на фасадах зданий, а тем более на стенах монастырской церкви, — явление в древнерусской архитектуре довольно редкое. Здесь, очевидно, при виде солотчинских красот, разыгралось творческое вдохновение мастера. А выполнил фигуры евангелистов и другие изразцовые украшения ценинных дел мастер (ценинный — от слова «ценный») Степан Полубес, выходец из Белоруссии. Искусство таких мастеров вошло в историю XVII века как «белорусская резь».

«В XVII веке монастырь превратился в выдающийся архитектурный ансамбль. Среди старого бора, на живописном песчаном берегу старицы, за которой раскинулись цветущие луга, побеленные стены и здания Пастыря вызывают образ града Китежа, – писали Г.К. Вагнер и С.В. Чугунов. – Старинные стены и башни монастыря не представляют особого интереса, но то, что скрывается за ними, достойно удивления. Два храма – Предтеченский (надвратный) и Св. Духа, или Духовская церковь (с трапезной палатой), – воплотили в себе всю изысканность архитектурной фантазии XVII века».

Но есть в монастыре и церковь XVI века, Рождественская (более древние здания, в основном деревянные, не сохранились). Церковь уникальна тем, что внутри нее не четыре столпа, как это практиковалось в древнерусской архитектуре, а только два. Рождественский храм отличается строгостью форм, изяществом линий, отсутствием вычурных деталей.

В 1993 году Солотчинский монастырь возрожден как женский. 22 июня 2001 года, накануне Собора Рязанских святых, сюда доставили раку с мощами благоверного князя Олега, местночтимого святого. После закрытия монастыря останки князя хранились в фондах Рязанского краеведческого музея (ныне Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник). 13 июня 1990 года мощи были переданы Русской Православной Церкви и помещены в Иоанно-Богословский монастырь. И вот теперь самый известный рязанский князь вернулся в основанную им обитель. Как писал выдающийся русский историк Д.И. Иловайский, великий князь Олег Рязанский принадлежал «к тем историческим личностям, которые отражают в себе черты известной эпохи или известного народа, закрывая своей тенью и предшественников, и преемников».

В 2003 году на территории монастыря велись земляные работы, и вдруг рабочие — надо же такому случиться! – наткнулись на что-то твердое. Осторожно расчистили загадочное место – и глазам открылась каменная плита с надписью на старославянском языке. Обратились к специалистам. Оказалось, что плита датируется первой половиной XVI века, а надпись на ней сообщает о переносе в монастырь останков храброго воина, верного сподвижника великого князя Олега Ивановича Рязанского – татарского мурзы Салахмира (в крещении – Ивана Мирославича).

В 1371 году Салахмир, потомок ордынских владетелей, прибыл из Золотой Орды со своей дружиной на службу к рязанскому князю и оказал ему помощь в борьбе с Дмитрием Московским и Владимиром Пронским. В «Родословной книге Вердеревских» говорится, что по просьбе великого рязанского князя Олега Ивановича к нему «прииде из Большия Орды… Солохмир Мирославов сын с силою». Во-первых, заметим, что в старорусских текстах гласные не всегда обозначались на письме, а поэтому возможно двоякое прочтение имени татарского царевича: Салахмир и Солохмир. Во-вторых, как справедливо заметили Г.В Носовский и А.Т. Фоменко, царевич носил славянское имя Солохмир, сложенное из двух слов: «солоха» (неряха) и «мир». Да и отец прибывшего в Рязанскую землю царевича носил чисто славянское имя Мирослав, состоящее из слов «мир» и «слава». На первый взгляд, странно? Однако авторы новой хронологии Г.В. Носовский и А.Т. Фоменко высказывают гипотезу о том, что «власть Орды — это была власть русских людей в многонациональной Империи. Где, конечно, жили и татары, как и сегодня». Кроме того, давно известно, что на Руси люди имели не только имена, принятые при крещении, но и прозвища, а также дохристианские, языческие имена, отличающиеся, кстати говоря, красивым звучанием и глубоким смыслом: Святослав, Богуслав, Вышеслав, Миролюб, Радосвет, Светозар, Ярополк, Даромила, Милорада, Сбыслава, Любава…

Впрочем, мы отвлеклись. В конечном счете не столь важно, какого рода-племени был сподвижник рязанского князя. Известно другое: Салахмир принял христианство и был наречен Иоанном. Он женился на сестре великого князя Рязанского Анастасии и получил в приданое за ней несколько вотчин: Венёв, Вердерев, Ростовец, Михайлово поле и Беспутский стан. Олег Иванович полюбил татарского царевича, оказывал ему почести и явное предпочтение перед другими рязанскими боярами. Об этом говорит тот факт, что в некоторых жалованных грамотах рязанского князя встречается выражение: «Поговоря с зятем своим с Иваном Мирославичем…» Бывший татарский царевич занимал в Рязанском великом княжестве высокое положение и стал родоначальником нескольких дворянских родов: Апраксиных, Крюковых, Дувановых, Ратаевых, Ханыковых, Вердеревских… Род Вердеревских в свою очередь дал миру знаменитого флотоводца и путешественника Василия Михайловича Головнина, известного искусствоведа, знатока древнерусской архитектуры Георгия Карловича Вагнера, других именитых людей. Благодаря редкостной солотчинской находке выяснилось, что перенос праха Ивана Мирославина состоялся примерно через полторы сотни лет после смерти знатного воина.

25 сентября 2010 года, когда праздновалось 620-летие со дня основания Солотчинского Рождества Боородицы женского монастыря, была торжественно открыта мемориальная плита в честь Иоанна Мирославина. Его потомки, ныне здравствующие представители дворянских фамилий, почтили память своего далёкого предка…

В последние годы в монастыре проведены большие реставрационные работы. Древняя обитель всё более приобретает вид былинного монастыря-крепости, затерявшегося в сосновом бору над медлительной старицей Оки…